Сегодня ударились с Ларкой в воспоминания о ростовской еврейской школе, где она училась, а я работала. Я рассказывала о ней и о моем преображении из бухгалтера в воспитателя.
У нас там лестничные пролеты шли квадратом, образовывая колодец, как во всех зданиях старой застройки. А внизу сидел охранник. Однажды для Ларкиного класса привезли какие-то шкафчики. Их надо было поднять на третий этаж. Пока воспитательница думала кого бы припахать, девочки пошли договариваться с охранником. Девочки-пятиклассницы попросили дядю Андрея занести шкафчики в класс. Охранник дядя Андрей попытался торговаться:
- А что мне за это будет?
- А мы в Вас пластилином с лестницы кидать не будем.
Дядя Андрей признал сделку выгодной и шкафчики занес.
И еще вспомнился один охранник. Имя вылетело из головы, помню только, что он с одной поварихой любовь крутил. Но этот факт Ларисе ничего не дал. Она тоже не вспомнила. Он был классический казак. Но работая в еврейской школе, проникся. На Пурим он переоделся пиратом. Так и сидел на вахте, в тельняшке, в красной бандане на голове и с черной повязкой на глазу. Входящие приходили в замешательство. Следующий удар их ждал этажом выше. Там располагалось место Марка Юльевича, прозванного в народе Старым Клещем. Это дедок, лет ста от роду, отмечал опоздавших и давал звонки. Должность эту придумали специально для него. Чтобы дед дома не сидел. Старый Клещ очень серьезно относился к своим обязанностям. Поэтому, опоздавший на пять минут, на первый урок уже не попадал. Он слушал нотации Старого Клеща. И вот, миновав пирата на вахте, входящий видел Старого Клеща с розовой дамской шляпке, с рюшечками и оборочками. И с веером в руке. Остальные работники школы, учителя и воспитатели, просто терялись на фоне этого великолепия. Хотя переодеты были все. Только в столовой никто не переодевался: белые халаты и колпаки обязательны. Зато чай на завтрак налили в глубокие тарелки, а на обед к супу дали вилки. Каждый извращался, как мог.
И еще у нас был охранник Миша. Ничем особым он не отличился. Просто запомнился он из-за того, что сначала я считала его очень остроумным. Я хохотала над его шутками. Только спустя какое-то время, я поняла, что он не шутит. Очень неловко себя я тогда почувствовала. Человек тупит, а я откровенно ржу.
А охранника Юру я вспоминаю с содроганием. Прозвище у него среди детей было дядя Карасик. Внешность подходила. Я бы его назвала скорее Карась. Крупный был товарищ. Он считал себя евреем. Ничего, кроме его самосознания, это не подтверждало. Но он постоянно рассказывал о случаях антисемитизма, с которыми он сталкивался. Этих случаев было много и все мало походили на правду. И была у него манера среди разговора ставлять: "Вот есть такая присказка..." И дальше он рассказывал что-то не относящееся к теме беседы. Такого зануду я больше никогда не встречала. Но ответственный был и очень бдительный.
К чему это меня пробило?