В этой суматохе я совсем забыла о поручении Славика и документах, которые он мне передал. Пришлось объяснять Дымчуку, откуда у меня под кроватью целый архив документов.
-Понятно, - кивает он головой, - Иволгин, документы будем изы-мать, а Вы, надежда Николаевна, нам очень поможете, если подробно расскажите о подозрениях покойного Шулепова. Только скажите мне, у Вас есть доказательства того, что эти документы вам передал сам Шулепов и именно с целью установить, кто ворует на его фирме?
-читать дальшеЕсли Вы в этом сомневаетесь, то можно допросить мою подругу Соню – это она посоветовала Славику обратиться ко мне по этому вопросу. Впрочем, можно поступить иначе – между мной и Шулеповым официально заключен договор на выполнение этой работы. Документы с его подписью находятся у меня на работе.
-Вы просто сняли камень с моего сердца, - улыбается следователь, но я все-таки попрошу Вас назвать данные своей подруги.
-Ее зовут Софья Демирова.
-Она здесь бывала?
-Нет, мы все вместе учились в школе: я, она и Славик Шулепов, но потом не виделись около десяти лет.
-Значит, Вы ничего не знаете о его жизни за последние годы?
-Немного и только с его слов.
-Вы мне все расскажете, только немного позже, а Иволгин сейчас запишет адрес Демировой.
-Разумеется, но я Борис Борисович, хотела с Вами поговорить о некоторых вещах, которые мне кажутся странными, если не сказать подозрительными.
Следователь заинтересованно меня слушает, а потом говорит:
-Сейчас закончим с этим делом, и я Вас выслушаю. – Иволгин, - обращается он к оперативнику, - у нас с осмотром все закончено?
-Вроде да.
-Что, значит, вроде. Поточнее нельзя? Сейчас отпустим Кузнецо-вых, а потом окажется, что они опять нужны. Быстро проверь, везде ли стоят их подписи на протоколах изъятия.
-А что Вы еще что-то нашли, кроме наших нарядов и коробок? – задаю я нескромный вопрос.
-Да так, по мелочи, - уклоняется Дымчук от ответа. – Никогда не знаешь, что окажется важным.
Иволгин с понятыми уже спустился на первый этаж, когда следователь решил продолжить разговор со мной:
-Так что именно вызвало у вас подозрения, коллега? Это касается кого-то конкретно?
-Да, это касается Жени.
-Эта рыженькая девушка невеста Филиппа Зиборова?
-Она просто его знакомая. Причем познакомились они совсем не-давно.
-Зиборов часто привозил ее сюда? Она была раньше знакома с Вячеславом Шулеповым и его матерью?
-Нет, Филипп привез Женю сюда двадцать девятого декабря – это было при мне, а раньше она здесь не бывала и не знала ни Славика, ни Людмилу Михайловну.
-Тогда, уважаемая Надежда Николаевна, мне ваши подозрения кажутся беспочвенными. Мне совершенно ясно, что преступление совершил хитрый и коварный человек, причем ему хорошо были известны не только планировка дома, но и порядки в нем. Ничто в этом преступлении не указывает на то, что Шулепов был убит спонтанно, то есть во время внезапно возникшего конфликта. Нет, все было продумано и подготовлено. Ведь не каждый же знал, где хранится оружие, как его незаметно взять, и как скрыться с места преступления незамеченным, когда в доме столько народа.
Если хотите знать, то я вас не подозреваю именно по той причине, что Вы здесь человек новый, но то же самое можно сказать и о Жене.
-Мне кажется, что Вы не совсем правы.
-Что ж поживем – увидим, ведь следствие только началось.
Дымчук явно утратил интерес к нашему разговору, так как, благодарно улыбнувшись мне, он направился к лестнице.
Немного смущенная, я иду за ним следом, поэтому хорошо слышу, как на вопрос Иволгина « Ну, что есть зацепки?», следователь отвечает:
-Да нет, просто девочке-адвокату захотелось поиграть в частного детектива.
Мне становится как-то не по себе: с одной стороны Дымчук был абсолютно логичен, но с другой – нельзя так пренебрегать людьми, даже если это девочка-адвокат. Ну что ж – это мне урок! Не суйся со своими мыслями к людям, занятым важным делом.
В гостиной уже заканчивает работать Светлана Петровна. Я единственная, у кого руки еще не запачканы краской для снятия отпечатков. Я покорно направляюсь для прохождения этой малоприятной процедуры.
-Скажите, Светлана Петровна, а с оружия уже сняли отпечатки пальцев? - задаю я вопрос женщине-эексперту, не очень надеясь полу-чить ответ.
-Уже сняли, - добродушно улыбается мне Светлана Петровна, проворно откатывая мои пальцы на специальный бланк. – И с пистолета сняли, и с клинка сняли, и с трупа сняли, и даже к вашему больному успели заехать. Вот сейчас с Вами закончу – и все будет хорошо.
Она напоминает мне актрису из известного фильма про Ивана Грозного, которая всем обещала: « И тебя вылечат, и тебя вылечат и меня вылечат!», даже внешне она похожа на симпатичную исполнительницу этой роли. В этом смысле Дымчук оказался прав – Светлана Петровна действительно очаровательная женщина.
Освободившись, я выхожу из гостиной и вижу в холле только Никиту Клеверова:
-Как дела, Надя?
-Нормально, хотя эта обстановка порядком напрягает.
-Еще бы – я тебя понимаю. А я получил задание от шефа: поговорить с Сонечкой и сделать копию твоего договора с Шулеповым. Представляешь, как Соня удивится моему визиту?
-Она будет рада тебя видеть, а вот у меня на работе начнется переполох, когда ты скажешь моему начальству, что я подозреваюсь в убийстве.
-Не волнуйся, могу тебе по секрету сказать, что Дымчук тебя ни в чем не подозревает. А задание мне дал, чтобы тебя окончательно выбросить из разработки. Одно дело твои объяснения, пусть даже не вызывающие сомнений, а другое – объективные факты, подтвержда- ющие твою непричастность.
-Может твой шеф и прав. Никита у меня есть к тебе просьба.
-Говори!
-Обратись у меня на работе не к заведующему, а к адвокату Бурцеву. Он знает, где я храню свои документы, и даст тебе нужный договор. Пойми – я не хочу раньше времени волновать свое руководство.
-Это легко. Борису Борисовичу все равно, как я получил нужный документ.
-А Сонечке передай, чтоб не волновалась за меня.
-Это я сделаю с удовольствием. Жутко хочу посмотреть, какая она стала.
-Она почти не изменилась. Но я еще хочу тебя кое о чем попро-сить. Ты бы не мог мне сказать, как полностью зовут нашу Женечку, и какого она года рождения? А то живу тут под одной крышей с убийцей и даже не всех знаю по фамилии.
-Без проблем! – Никита достает из кармана блокнот и говорит мне:
-Вынужден тебя огорчить – она моложе тебя. Плющеевой Евгении Мироновне всего двадцать лет. Кстати, у нее день рождения двадцать девятого декабря. Вы хоть выпили за здоровье девочки?
-Никита, скажи мне честно, ты находишь ее привлекательной?
-Что ты! Я свою жену и дочь больше всех на свете люблю. Я вас обязательно познакомлю – сама увидишь.
-Буду рада знакомству. Но, если абстрагироваться от того, что ты примерный муж, как ты оцениваешь внешние данные нашей Женечки?
-Ну, ты и вопросики подбрасываешь, подруга – надо подумать. Вообще-то есть в этой девчонке какая-то изюминка. Вот, ваша Маргарита – красавица, ничего не скажешь, но какая-то холодная. А в этой рыженькой огонек горит. Короче, такие - мужикам нравятся. Не так, чтобы жениться, просто покуролесить пару дней, понимаешь? Но моя жена лучше их вместе взятых, и ты тоже, Надя.
-Спасибо тебе, Никита, за все, а за комплимент – отдельная благодарность. Твой шеф уже кого-нибудь допрашивает?
-Да. С хозяйкой дома работает – это надолго. Он человек дотош-ный, но следователь классный. Я люблю с ним работать.
-А где остальные домочадцы?
-Во дворе. Они сказали, что хотят подышать воздухом. Андрюха Иволгин составил им компанию.
-Ага, значит. Он сторожит нас там, а ты здесь?
-Порядок, Надюша, должен быть – не забывай: кто-то из них убийца.
-Может, нас и ночью кто-нибудь охраняет?
На этот вопрос Клеверов не успевает мне ответить, так как из библиотеки выходят Людмила Михайловна и Дымчук.
-Теперь моя очередь? – спрашиваю я у следователя.
-Нет, сейчас я хотел бы побеседовать с Сергеем Маратовичем.
–Клеверов! - зовет он Никиту. – Пригласи ко мне Шулепова, а остальным скажи, что я смогу поговорить с ними только завтра. Уже около пяти вечера, а мне сегодня еще на доклад к прокурору успеть надо.
Вместе с Шулеповым в дом заходит вся компания.
-У Вас негуманные методы, - говорит Дымчуку Веня, - уже вечер, а люди еще не обедали.
-Я Вам благодарен за то, что Вы мне об этом напомнили, - совершенно серьезно отвечает Борис Борисович повару. – Сейчас я поговорю с Сергеем Маратовичем и оставлю вас в покое до завтра.
Уже никто не заикается о том, что хочет уехать. Только Горлова обречено вздыхает:
-Это не закончится никогда!
-Напрасно Вы так. Анаида Жоржевна, - реагирует на ее слова следователь. – Завтра будут готовы не5которые экспертизы, и в нашем деле кое-что прояснится.
-Я на это очень надеюсь, - усмехается Анаида без особого доверия к его словам.
-Простите, я не совсем поняла, во сколько завтра вас ждать? – уточняет Людмила Михайловна.
-Позавтракать успеете, - Дымчук смотрит в сторону Вени.
-Я не об этом беспокоюсь.
-Ах, да. Вы хотите навестить сына? Пожалуйста, мы с вами уже предварительно побеседовали, поэтому Вы можете поехать к своему мальчику.
-Но меня должен отвезти в больницу Антон Викторович.
-Люда, давай я тебе отвезу, как сегодня, - предлагает Сергей Маратович. – Борис Борисович сейчас со мной поговорит, а завтра я буду свободен.
-Нет уж, уволь меня от своего общества – отрезает Зиборова. – Я и так уже жалею, что согласилась на твой приезд!
-Не волнуйтесь, Людмила Михайловна, - успокаивает женщину следователь. – Поезжайте с Антоном Викторовичем. Мы найдем воз-можность с ним пообщаться. Пока я со всеми поговорю – вы уже и вернетесь домой. Может, даже и сына привезете.
-Спасибо, - улыбается Зиборова в ответ, - я тоже на это надеюсь.
-А сейчас, Сергей Маратович, уделите мне немного своего времени и внимания, - Дымчук распахивает перед Шулеповым дверь библиотеки.
Пока происходит их беседа, Веня курсирует между кухней и гос-тиной. В какой-то момент с его подноса падает тарелка, и хотя она не разбилась, повар очень расстроен:
-Девушки, может, кто-нибудь из Вас мне поможет? А то из-за всех этих дел я не успеваю готовить и подавать на стол.
-А как же твои правила, Веня? - спрашивает Рита, поднимаясь со своего кресла.
-А, правила тем и хороши, что имеют исключения, машет повар рукой.
Я тоже направилась на кухню, потому что внезапно почувствовала жуткий голод. Втроем мы быстро накрывает на стол, а в это время из библиотеки уже выходят Шулепов и Борис Борисович.
-Может, отужинаете с нами? - предлагает Зиборова следователю и милиционерам.
За всех отвечает Дымчук:
-Благодарю, но вынужден отклонить ваше приглашение. У нас на сегодня еще запланированы мероприятия. Прошу нас простить.
После их ухода, мы рассаживаемся за столом. Без Славика и Фи-липпа он кажется слишком большим. Все обратили внимания на пусту-ющие стулья, и в комнате воцарилась тревожная тишина.
Выход из положения находит Веня;
-Давайте помянем Вячеслава по обычаю, и пусть ему земля будет пухом. Не чокаясь, мы выпили водки, даже Рита пригубила свою рюмку. Мы закусываем, но разговор за столом явно не клеится.
-А сейчас я хочу выпить за здоровье Фила, - говорит хозяйка дома.
-Да, да, обязательно! – поддерживает ее Рита. – Поверьте, Людмила Михайловна, я очень хочу, чтобы Филипп выздоровел и простил меня. Девушка настолько волнуется, что водка капает через край ее рюмки.
-Я тебе верю, Риточка, успокойся. Тебе нельзя волноваться, - све-кровь даже погладила Риту по плечу.
Лед за столом сломан. Возможно, свою роль сыграло спиртное, но постепенно мы начинаем общаться менее напряженно.
-Надя, а что милиционеры, кроме твоего окровавленного платья, забрали все твои вещи? - интересуется Женя.
-С чего ты это взяла? – удивленно смотрю я на девушку.
-Я выходила из туалета, а этот Иволгин нес из твоей комнаты ка-кие-то большие коробки.
-Это он тебе сказал, что они из моей комнаты? – поражаюсь я осведомленности Жени.
-Нет, мне Кузнецов шепнул. А что - это тайна какая-то?
-Я могу рассказать, что в этих коробках, - я делаю паузу, - если каждый расскажет о том, что было изъято из его комнаты. Конечно, обо всем этом можно узнать у болтливого соседа или у его сестры, но зачем же людей беспокоить.
-Мне кажется Надино предложение справедливым, - поддерживает меня Шулепов. – Мы находимся в одинаковом положении и должны делиться информацией, если, конечно, нам нечего скрывать друг от друга. У меня, к примеру, ничего не взяли, кроме удостоверения о том, что я прошел курсы военной подготовки в Израильском центре обороны.
В этой стране каждый обязан это сделать, даже женщины.
-Другими словами, ты умеешь обращаться с огнестрельным ору-жием? – уточняет Горлов.
-Это ни о чем не говорит. Я же объяснил, что по законам Израиля каждый гражданин должен быть готов к боевым действиям. Ты что газет не читаешь?
-Если этот документ заинтересовал следователя, значит, он о чем-то говорит, - сомневается Антон Викторович.
-Ерунда! – горячится Шулепов. – Я даже мог не говорить Дымчуку о содержании удостоверения. Оно же написано на иврите – я сам перевел текст. Действительно я умею стрелять! Ну и что? Можно подумать, что для того, чтобы нажать на курок браунинга требуются специальные познания. Вон Женя вместе со Славой стреляла по птице, но мне это еще ни о чем не говорит.
-Так и знала, что он переведет все стрелки на меня, – возмущается Женя. – Да я вообще не знала, что в доме есть оружие, пока Славик не принес этот пистолетик. А вот те, кто бывали здесь не раз – наверняка знали, где оно хранится.
-Ты бы была права, золотце, - зло улыбается Анаида, - если бы в тот вечер, Славик уходя из гостиной, не спросил бы у Люды, на месте ли ключ от кабинета. После этой фразы любой мог бы догадаться, что пистолет хранится именно в кабинете.
-Да. Я прекрасно помню эти слова мужа, - говорит Рита.
-Пусть будет так, - не сдается Женя, - но я же не знаю, где вы храните ключ от кабинета.
-По-моему, это не имеет особого значения, - говорю я. - Если Славик был в кабинете, то его не надо было открывать. А, кроме того, если мне не изменяет память, днем тридцать первого Филипп и Славик смотрели в кабинете телевизор, поэтому туда мог зайти каждый.
-Надюша, мне кажется, что ты не совсем права, - рассуждает Зиборова. - Действительно в кабинет можно было попасть, так или иначе. Тем более что Фил выходил из кабинета, когда они смотрели хоккей, но ведь я точно знаю, что браунинг хранился в верхнем ящике стола, а его мы всегда запираем.
-А вдруг Славик достал оружие сам? – предполагаю я.
-А почему же тогда сломан замок именно верхнего ящика? – воз-ражает Горлов.
-А разве он сломан? – настает моя очередь удивляться.
-Конечно, - утвердительно кивает головой Антон Викторович, - они это и в протокол записали, когда осматривали кабинет. Ты, Надя, это пропустила, потому что вы с Женей перешептывались.
-Вот видите! – торжествует Женя. Это мог сделать человек, кото-рый часто бывал в доме.
-Наоборот, - омрачает Рита Женину радость. – Это доказывает только то, что убийца не знал, где лежит ключ от ящика. А кроме Нади, и тебя, все знали, где лежит этот ключик, и нам незачем было ломать замок ящика.
-А еще этого не знал Сергей Маратович, - дополняет слова невестки Людмила Михайловна.
По тому, что она стала называть Шулепова по отчеству, понятно, что все мосты между ними сожжены.
-Но ты-то знаешь, что во время выстрела я находился в твоей ванне, - обращается Шулепов к бывшей жене.
-Во- первых, ты мог выйти из моей комнаты и попасть в кабинет, пока я была в туалете в конце коридора, - не соглашается Зиборова.
А во- вторых. Откуда ты знаешь, когда точно произошло убийство? Ведь ты сказал. Что не слышал выстрела вообще. Быстро отвечай! – повышает она голос.
-Я этого и сейчас не отрицаю. И перестань на меня орать! – злится Шулепов. – Я все могу объяснить: Из ванной окно выходит на ту сторону веранды, где была Надя. Я слышал, как она кому-то крикнула « Что нашли петарду?». Теперь-то я знаю, что тогда и раздался выстрел.
-Может быть, - уже тише говорит Людмила Михайловна. – Я все-гда держу это окошечко открытым, иначе задыхаюсь от пара. Но почему ты не говорил об этом раньше?
-А кто меня в этом доме вообще о чем-нибудь спрашивал? Надя, ты хоть скажи – ведь именно эти слова ты произнесла вчера ночью?
-Простите, я уже точно не помню, но смысл вопроса был именно такой.
-Кто же сейчас из нас не знает, о чем говорила Надя с Антоном Викторовичем, - замечает Женечка. - Мы же об этом целые сутки только и говорим. Так что, как говорят следователи в кино: «Ваше алиби, гражданин Шулепов, не убедительно!».
-Кто бы говорил! – вмешивается в разговор Анаида. – У тебя, Женя вообще нет никакого алиби