Сейчас напишу пост, в котором выставлю себя не в лучшем свете.
Клара (бабушка из моего пансиона, 92 года) в последнее время сильно сдала на голову. У нее и раньше были проблемы с памятью, но сейчас она перестала что-либо понимать. Например, простите за подробности, написает в трусы и вешает их сушить на дверцу шкафа. Я позвонила ее дочке и сказала, что у нее есть месяц, чтобы решить куда она будет переводить свою маму. По состоянию здоровья Клара уже нуждается в круглосуточном медицинском уходе. Дочка стала возмущаться: "Что же Вы мне раньше не сказали?! Куда я ее дену?!" Я объяснила, что как только заметила проблему, я о ней сообщила. Более того, я не требую, чтобы Клару забрали прямо сейчас, я даю месяц. Потом, я дала дочке телефон одного дома престарелых, который специализируется на пожилых с ментальными проблемами. Проще говоря, для душевнобольных. Этот дом престарелых тоже в Ашкелоне и я на связи с его хозяином Боазом. Место хорошее, Боаз помогает оформить все документы и принимает стариков до получения гос.субсидий без доплаты от детей. Т.е. за те же деньги, что и я. Потом, когда пенсионер получает код от министерства здравоохранения, дом престарелых начинает получать субсидию на старика. Дочка стала возмущаться, что ей неудобно ездить в Ашкелон, ей надо поближе к дому. "Пожалуйста, - говорю, - это Ваш выбор. Но до конца месяца Клару Вы должны забрать. У меня нет права держать душевнобольных."
Вчера звонит мне Боаз и говорит: "Есть ли какой-нибудь медицинский документ на Клару? Мне нужно хотя бы заключение медсестры от больничной кассы. А дочка отказывается этим заниматься, т.к. она далеко живет."
Дочка живет на расстоянии часа езды на машине. Машина у нее есть. Я ответила: "Я вас познакомила, решайте сами. Клара - это ее мама, а твоя клиентка. Я бегать документы собирать не буду."
Сегодня позвонила дочка Клары с тем же вопросом: "Я не могу заниматься мамой, я далеко живу." Я ей объяснила, что Боаз сам свяжется с медсестрой больничной кассы, та заполнит нужный бланк, а потом можно будет переводить Клару в дом престарелых. Но сделать это должна она, т.к. Клара ее мама. Дочка сказала "ясно!" и бросила трубку. Через минуту перезвонила и стала выяснять отношения. Что раньше я была более милая, что все проблемы брала на себя, а сейчас вот так черство отношусь к людям и т.д. И меня прорвало! Я высказала ей все! И что еще ни разу она не заплатила за пансион вовремя, всегда с задержкой в 7-10 дней. И что она вечно должна мне деньги за лекарства и педикюр. И что я должна по многу раз напоминать о долге. И что у ее мамы нет ни одних целых трусов. И что их семейная паталогическая жадность и подлость мне надоела. И что я сделала для Клары очень многое, что не входило в мои обязанности: я и оформляла ей компенсацию из Германии, и дополнительные квартирные каждый год (эти все деньги пошли в дочкин карман), я занималась зубными протезами для Клары (а это примерки каждую неделю) и даже сейчас я нашла ей идеальный вариант, используя свои связи. И то, что Клара пришла в такое состояние, что не может оставаться в пансионе, это только предлог. На самом деле я не хочу больше общаться с такими людьми, как она и ее мама. Кларина дочка крикнула : "Какая же Вы дрянь!" и бросила трубку. А я теперь сокрушаюсь, что не успела сказать, что она должна Розе 15 шекелей за тапочки уже три года. Роза подарила Кларе тапочки, когда в июле у той развалились зимние ботинки, в которых она ходила. И про пропавшую зубную пасту тоже хочется упомянуть.
Но ничего, я ее еще увижу, когда она будет забирать Клару.

Это впервые, что я так не по-доброму расстаюсь в детьми стариков. Бывало, что даже если пенсионер умирал, я еще возила детей улаживать все проблемы и помогала в установке памятников. И большинство детей до сих пор мне звонят и поздравляют с праздниками.