К моменту отъезда в Израиль я была настоящей еврейкой. Я соблюдала субботу уже давно. Для курящего человека не курить двадцать пять часов было не просто. Вокруг Ростова, естественно, не было эрува (такого забора, внутри которого можно переносить вещи в субботу) и я привязывала ключи на резинку вокруг пояса, когда шла гулять в субботу. Я не ездила, не смотрела телевизор и не прикасалась к выключателю. Зато я сама делала кидуш (субботнее освящение вина), т.к. мужчины в доме не было. К тому времени я уже год соблюдала кашрут. Эльяшив приезжал ко мне домой и кашировал кухню. В Ростове было всего 15 семей, которые соблюдали кашрут, я была среди них. Однажды в Ростове несколько месяцев не было резника, и, соответственно, кашерных кур. Мы все это время ели исключительно рыбу. И одевалась я как положено: длинная юбка (я до сих пор имею слабость к таким юбкам), локти закрыты, вырез на ладонь от ключиц. Правда, все мои кашерные наряды были неимоверно приталенны и очень мне шли. И еще я носила парик. Красивое каре. Или шляпки.
Самолет из Ростова в Израиль вылетал по воскресеньям. Накануне отлета Ора нас с Ларисой пригласила к себе на встречу субботы. Прощальную вечеринку для меня Ора уже устроила раньше. Со всеми воспитателями школы. А теперь она хотела попрощаться лично. Ора жила далеко от меня, нужно было ехать на автобусе. А так как, с начала субботы (в пятницу вечером) и до исхода субботы (в субботу вечером) ездить нельзя, то ночевать мы остались в квартире, где останавливались девочки-практикантки из Израиля. Учебный год закончился и квартира пустовала. Кроме того, что из гостей мы ушли поздно, по-настоящему встречают субботу не только вином и вкусной едой, но и песнями, в чужой квартире уснуть я не смогла. На утро мы снова были у Оры. И только вечером мы попали домой. Как раз к этому времени пришли прощаться мои подруги. Прощались мы до двух ночи. А в шесть за нами должна была прийти машина, чтобы везти в аэропорт. В четыре часа я отправилась мыть голову под тонкой струйкой холодной воды, у нас, как всегда летом, отключили воду. Две ночи я уже не спала.
В аэропорту не было ничего особенного, привычное хамство таможенников и суета. Только один таможенник долго листал Тору, наверное, надеялся найти наглядное пособие по расчленению христианских младенцев. А другой пытался отобрать у мамы лекарство от изжоги. Мой брат был в своем амплуа. Его тоже накануне провожали. И закончили провожать в аэропорту. Поэтому состояние и настроение у него было соответствующее. На вопрос таможенника, что за провода видны в сумке на рентгене, он расслаблено ответил: "А хуй его знает!" Таможенник стал выступать, что заставит распаковывать сумку. Толик, мой брат, сказал: "Тебе надо, ты и распаковывай". И сел на пол, привалившись спиной к рентгену. Сумку пропустили.
Мы поднялись в самолет....
Продолжение следует...