У Якова Гринберга есть рассказ "Предназначение". Когда я читала его, у меня было ощущение, которое испытывает человек, открывший наугад медицинскую энциклопедию и вдруг нашедший у себя все симптомы серьезного заболевания. Сороколетний герой рассказа в один прекрасный день понимает, что больше не испытывает эмоций. Точнее, его эмоции являются слабой тенью эмоций, которые он испытывал раньше. Он называет это эмоциональным параличем или даже комой. Герой пугается, что потерял свою душу. Он пытается обратиться за помощью к психотерапевту, гадалке, пытается влюбиться в хорошенькую женщину. Но все безрезультатно. И тогда к нему приходит понимание, что это - старость. Герой находит выход для себя, он начинает писать. Описывая эмоции, которые он пережил в юности, он вспоминает те чувства, которые недоступны ему сейчас.
Впервые я заметила у себя подобное на встрече с одноклассниками. Я ожидала какого-то всплеска эмоций, тем более, что там был и мальчик, в которого я была влюблена в юности, и девочка, которую я тогда же ненавидела. Я не почувствовала ничего. Ничто во мне даже не шевельнулось. Позднее, когда я проанализировала такую эмоциональную сухость, я решила, что дело в "ненастоящей жизни". Это как с рублями. Вроде и пересчитывала каждый раз цены на шекели, но рубли воспринимала "ненастоящими деньгами". Так же и одноклассники, они были в "ненастоящей жизни", отдельной от моей жизни в Израиле. Но вернувшись домой я продолжала за собой наблюдать. Оказалось, что я уже не способна на сильные чувства. Я не испытываю ни любви, ни ненависти. А ведь любила когда-то и даже ревновала... И ненавидеть я могла сильно. Когда нас начали давить соц.службы, я люто ненавидела Зааву Вайзер. Она занимала довольно высокий пост и именно она затеяла кампанию против нас. Тогда я перед сном всегда представляла себе разные способы убийства. А когда суд смешал Зааву с жидким дерьмом, я даже не поинтересовалась, сняли ли ее с работы. Осталось еще чувство привязаности, есть чувство ответственности. Меня может что-то раздражать, но не сильно и не долго. И чувство жалости, которое у меня было развито очень сильно, притупилось. Я по-прежнему готова помочь, но жалеть так, чтобы сердце сжималось, этого уже нет. Желаний тоже особых нет. Нет, я еще хочу чего-то, но так, как бы между делом. И радости от исполнения желаемого, уже не испытываю. Есть какое-то удовлетворение: "я смогла". Но не более. Наверное, поэтому и личную жизнь, жизнью-то назвать нельзя. И предложения о расширении бизнеса меня не интересуют. Я не хочу работать больше, чтобы больше зарабатывать. Единственное, чего я хочу, это покоя. Видимо, это наступает старость. А писать, как это делал герой рассказа, я не способна...